ПОТЁМКИН Пётр Петрович (псевдонимы:  Андрей Леонидов, Пикуб, Вестрис и др.) (1886, Орел - 21.10.1926, Париж) - поэт, прозаик, драматург, переводчик. Родился в семье чиновника, занимавшего крупный пост в петербургской службе сборов. Детство провёл в Петербурге, где учился в гимназии и на отделении словесности историко-филологического факультета Петербургского университета. Будучи студентом, напечатал первые стихи ("Диалог Хилкова с Грибоедовым") в сатирическом журнале "Сигнал" (1905, № 2). Потёмкин вспоминал: "Когда меня выгнали из гимназии, я решил сделаться писателем". В 1905-1906 гг активно сотрудничал в сатирических оппозиционных журналах "Водолаз", "Рапира", "Маски", "Комета", "Ёж", "Ночь" и других, обличал царских генералов и черносотенцев, высмеивал Манифест 17 октября, воспевал солнце свободы. В 1906 г. Потёмкин сблизился с символистскими литературными кругами, стал завсегдатаем в доме Ф. Сологуба, влияние которого ощутимо в его ранней поэзии. Печатался в иллюстрированном приложении к газете "Русь", сборнике "Остров" и др. Широкую известность приобрел после того, как стихотворение "Дьявол" было отмечено премией и напечатано в "Золотом руне" (1907, № 1). Первая книга стихов ("Смешная любовь". СПб., 1908) написана под влиянием символистской поэзии, прежде всего, блоковской. Любовь к красочной детали, внимание к быту сближали Потёмкина с М. Кузминым. Он тяготел к тем российским модернистам, которые группировались вокруг издательства "Оры". Город Потёмкина конкретнее, проще, приземлённое таинственного и страшного города Блока, хотя муза поэта тоже томится среди петербургских "серых улиц" и "слепых домов". Из тумана и мглы она создает забавный миражный мирок "жестяных любовников" и парикмахерских кукол". Потёмкин сознательно снижает, едва ли не окарикатуривает возвышенный мир символизма, заменяет романтические атрибуты подчеркнуто конкретными, прозаическими (пародийный цикл "Он" и "Она").  Отмечая сложность и противоречивость первой книги Потёмкина, один из критиков писал: "Смешная любовь" произвела фурор. Всё в ней было необычно, начиная от внешности, кончая странным содержанием. Потёмкин стал популярным поэтом, его портреты продавались в магазинах, о нём говорила критика, им интересовалась публика... причем тайна его творчества остаётся и по сие время тайной: что в нём серьёзно, что - юмористика. Серьёзное стихотворение написано шаловливо, юмористика - серьёзно", В. Брюсов заметил, что Потёмкин сразу сделался "маленьким "мэтром", создателем своего стиля и чуть ли не своей школы". В 1908 г. Потёмкин стал сотрудником еженедельника "Сатирикон"  (впоследствии "Новый Сатирикон"), где занял место одного из поэтических лидеров и секретаря редакции. В "Сатириконе" во всю ширь раскрылось дарование Потёмкина, его неброский, но настоящий талант. В его сатирах сосуществуют чувство радости бытия и щемящая тоска, ощущение призрачности, маскарадности того же самого бытия, сочная звуковая живопись и романтическая ирония (цикл "Маскарад", стихотворение "Двойник" и др.). Характерные черты поэзии Потёмкина особенно отчетливо проявились в бытовых юморесках, составивших вторую книгу - "Герань" (СПб., 1912). С редким мастерством и тонкой иронией он передавал поэзию будничного, обыденного ("Лихач", "Жених", "На бал" и др.). Герои Потёмкина - приказчик, белошвейка, лихач, дворник, мастеровой, а, главное, город в его повседневной шумной жизни, Своеобразие музы Потёмкина в необычном соединении лирического и буднично-забавного. Его рисунки-стихотворения лукаво веселы и простодушны. Поясняя заглавие книги, рецензент писал: "Это цветок, который сросся со спокойной, уютной и наивно-мещанской обстановкой. Он стал олицетворением её, синонимом примитивных чувств, влечения, сжатого рамками условности, лёгкой неубывающей скуки, неясных, сдержанных несмелостью души порывов и тусклой, кладущей свой отпечаток на каждую душевную эмоцию обыденщины".  Став певцом городской мещанской окраины, Потёмкин не избежал упрёков в мещанстве. Однако зарисовки поэта всегда окрашены добродушно-лукавым юмором. Поэт пытается, подобно акмеистам, уйти в простоту и предметный мирок вещей от другого, более сложного и страшного мира. Ему чужда фетишизация вещи, он тяготеет к фольклорной образности, напевной народной речи. Подтекст большинства его произведений - конфликт между романтической мечтой и суровой действительностью. Развитие Потёмкина шло от романтической пародии к бытовому юмору с психологическим подтекстом. После 1910 г. он занимался переводами с немецкого ("Чудесная история Питера Шлемиля" А. Шамиссо. СПб., 1910), создавал изящные театральные миниатюры, которые шли в "Летучей мыши", "Бродячей собаке", "Доме интермедий" ("Китайские болванчики", "Катенька", "Павловские казаки в Париже", "Барометр", "Старожилы", "Блэк энд уайт" и др.). В содружестве с В. Мейерхольдом он поставил "Шута Тантриса" в Александрийском театре.  В 1912-1916 гг  Потёмкин выступал как детский писатель в журнале "Галчонок", постоянный фельетонист газеты "День" ("Записки фланера", репортажи об авиаторах и шахматистах), прозаик ("Сила любви", "Верба", "Петруха" и др.), сотрудничал в журналах "Солнце России", "Аргус", "Синий журнал", газетах "Русская молва" и "Русское слово". Вёл театральную и балетную хронику, полемизируя с рецензентом "Биржевых ведомостей" А. Волынским. Потёмкин славил "правду любовного романа", открывал "Америку романтики в Петербурге", уверял, что "безголовая ложь прекраснее прекраснодушной правды". В годы Первой мировой войны Потёмкин сблизился с акмеистами, но ненадолго. Он пытался найти себя в стилизованных романсах, переводах из Шамиссо и Ведекинда, собирал народные частушки, задумывал поэму "На рассвете", которая осталась неоконченной. Не состоялось .и издание сборника "Париж", написанного в 1913 г. после поездки во Францию. Один из друзей поэта вспоминал, что Потёмкин стал тяготиться суетным театральным миром, "знал, что занимается поэтическими пустяками, что талант его уходит всё глубже в него и нет ему выхода".  Октябрьскую революцию Потёмкин не принял, и в ноябре 1920 г. вместе с женой и маленькой дочерью эмигрировал: из Одессы уехал в Бессарабию, переплыл на лодке Днестр, "представший Рубиконом", затем переехал в Чехословакию и жил в Праге вплоть до 1924 г. Был членом правления и казначеем Союза русских писателей, организовал "Устный альманах", в котором выступали члены литературных кружков "Скит поэтов" и "Таверна поэтов", сотрудничал в варшавской газете "За свободу". По словам Р. Словцова, "работал над более обширными темами, чем театральная миниатюра или стихотворная шутка". В 1925 г. в Праге вышла "Антология чешской поэзии" с его переводами, он также перевел поэму "Христос и пахарь" И.Голенчика. В третьей книге стихов Потёмкина - "Отцветшая герань" (Берлин, 1923) - были собраны произведения, написанные накануне революции и созданные в Праге. Подзаголовок книги - "То, чего не будет" - свидетельствовал, что поэт не питал никаких надежд на восстановление старого строя. Он любовно смакует каждую деталь прошлого, романтизирует милый его сердцу петербургский и провинциальный российский быт. Колоритные фигуры его героев ("Татарин", "Дуняша", "Вдова" и др.), оживая в предметно точных зарисовках, напоминают Потёмкину о навек потерянной родине. В книгу включены и стихи парижского цикла, написанные в 1913 г., которые в эмиграции наполнились новым смыслом. Сборник пронизан чувствами одиночества, бесцельности бытия, которые особенно ощутимы в цикле "Двое" (Воля России, 1922, № 32). Столь же безысходны стихотворения об эмигрантской жизни ("Беженка", "Переход" и др.). Смех Потёмкина становился грустно-ироническим, порой переходящим в сарказм ("Нет, не пустим Ильича", "Романтические цветы"). В 1922 г. Потёмкин печатал политические сатиры в газетах "За свободу" и "Бухарестские новости", создал цикл "ЧеКа", посвященный памяти расстрелянного поэта Н. Гумилева, с которым его связывала многолетняя дружба (За свободу, 1922, 5 марта). В 1922-1926 гг Потёмкин печатался также в рижских газетах "Сегодня", "Рижский курьер", берлинских газетах "Руль" и "Дни", пражском журнале "Воля России". Он мучительно тосковал по родине, пытался воскресить светлый юмор в легких театральных миниатюрах ("Любовь по чинам", "Полотер" и др.), воспоминаниях о В. Мейерхольде и "Театре интермедий" ("Доктор Дапертутто"). По отзывам современников, в его произведениях этих лет "было очень острое чутьё русского быта, старого Петербурга, былой провинции". В 1924 г. в Берлине вышла детская книжка - "Зелёная шляпа. Книжка-картинка для детей".  В 1924 г. Потёмкин переехал в Париж, стал сотрудничать в газете "Последние новости" и журнале "Жар-птица". Совместно с С. Поляковым-Литовцевым руководил литературным отделом театра "Еврейское зеркало" (1-е представление состоялось 8.1.1925), писал театральные миниатюры для оказавшихся в эмиграции театров "Летучая мышь" и "Бродячая собака", в парижском Доме артиста шли его скетчи "Факир", "Кафекрем", "Шашлычники". В 1924  г. совместно с Поляковым-Литовцевым написал комедию "Дон-Жуан - супруг Смерти", которая с большим успехом шла в "Театре независимых" в Риме. Действие в ней происходит "вне времени", однако сцена бунта в королевстве полна злободневных намеков. Потёмкину принадлежит общий замысел пьесы, виртуозно выполненные сцены обольщения Смерти и сцены в доме Лепориуса.  В последние годы жизни Потёмкин, по свидетельству Дон-Аминадо, "бился, маялся, никогда не жаловался, а все изведал, что полагается служителю муз в благоустроенных республиках, сумрачному скитальцу в старомодном плаще". Присматриваясь к жизни русских эмигрантов, он искал знакомые колоритные фигуры людей из народа: маляра, чья кисточка красит Эйфелеву башню, посетителей ярмарки в Париже или русского ресторана "Яр". Но круг этих образов всё уже, всё чаще в стихах Потёмкина появлялись картины чуждого ему жестокого мира. Н. Оцуп вспоминал, как Потёмкин устроил в Париже "поминки" по "Бродячей собаке": "...грусть Потёмкина на этом вечере была не элегической, а горькой, трагической. От былой весёлости не осталось и следа, он осунулся, вид имел угрюмый".
В 1925 г. Потёмкин начал писать роман из жизни шахматистов, поместил в "Последних новостях" восторженную статью о столетнем юбилее московского Большого театра. Последнее лето своей жизни провел в Венеции, где снимался в кинофильме "Казанова". На площади Сен-Марко поставили настоящий венецианский карнавал, который Потёмкин описал в очерке "В городе дожей и гондол". В это же время итальянская оперная комиссия заказала ему оперетку. Когда съёмки "Казановы" были закончены, Потёмкин вернулся в Париж, где, наконец, после долгих лет скитаний приобрёл новую квартиру близ Венсенского леса. Здесь 19 октября  1926 г. он заболел гриппом, а через два дня после сильного сердечного приступа скончался. Потёмкина похоронили на кладбище Пантен, позже перевезли тело в постоянный склеп Тургеневского общества на кладбище Пер-Лашез.
В. Горянский  писал: "Потёмкин - создатель капризных стихотворных ритмов, которые как нельзя больше соответствуют капризной изысканности содержания его произведений. Он писал вольным неправильным стихом, но неправильности и перебои стиха, распределённые периодически и по законам симметрии, создали музыку, и в этом отношении Потёмкин сохраняет за собой место одного из самых тончайших мастеров стиха". Саша Черный также восхищался мастерством Потёмкина, виртуозной формой его произведений: "Форма эта под рукой мастера-поэта, как послушная гармоника, растягивалась и сжималась, была исполнена порывистого движения, и всякое бытовое прозаическое слово претворялось в ней и радостно звенело".

Соч.: Антология сатиры и юмора. Берлин, 1920.  "Автомат или чудеса, случившиеся в старой Праге в 183.. году" // Жар-птица. 1926, № 14; Избр. страницы. Дон-Жуан - супруг Смерти. Париж, 1928. Парикмахерские куклы. Пьеса в стихах // Южный крест, 1951, № 1.  Поэты "Сатирикона". М.-Л., 1966;  Русская поэзия Серебряного века. Антология. М., 1993.
Лит.: Талин В.И. Смерть в изгнании // ПН, 1926, 1 22 окт.; Пяст В. Встречи. М., 1929; Евстигнеева Л. Журнал "Сатирикон" и поэты-сатириконцы. М., 1968; Спиридонова (Евстигнеева) Л. Русская сатирическая литература начала XX века. М., 1977; Корнфельд М. Г. Из "Воспоминаний" // Вопр. лит-ры, 1990. № 3.
Арх.: РГАЛИ, ф. 1715, oп. 1, д. 1.

Жили-были два горбуна,
Он любил, и любила она.
Были длИнны их цепкие руки,
Но смешны их любовные мУки,
Потому что никто никому,
Ни он ей, ни она ему,
Поцелуя не мог подарить -
Им горбы мешали любить.

1908 г.

Барышня в синей шляпке,
Опять ты явилась мне,
Сколько цветов в охапке?
Сколько любви по весне?
Вынесло в море Невою
Последний сыпучий лёд.
Снова иду за тобою.
Следом любовь идёт.
Смело на сером камне
Твои каблуки стучат.
Ну, посмотри в глаза мне,
Ну, обернись назад!
Возле Лебяжьей канавки
Глянешь со ступенЕй -
Будто поправишь булавки
Синей шляпки твоей.
Холодно станет от взгляда
Твоих подведённых глаз.
Разве любви не надо?
Разве январь у нас?
Но неземной богиней
Уйдёшь, насмешку таЯ,
Барышня в шляпке синей
Опять, опять не моя!

1910 г.